Это уже не в первый раз, когда я, оказавшись в
Финляндии, начинаю особенно ценить и любить Россию. В задымленной, загаженной
Москве не только шум и вой оглушают, ошеломляют и заставляют глохнуть,
слепнуть, терять все человеческие ощущения, а
сам воздух отравляет и принуждает торопливо дышать, торопиться
сохраниться, выжить, устоять, уцелеть. В гуле индустриального ада ты не видишь
птиц, деревьев, цветов, листвы, корней, почек, крон, а мелькают только остатки
чего-то бывшего, забытого, нелепо возникнувшего тут, в торжествующем металле со
стеклом и бетоном.
И вдруг чистый, вымытый кусочек человеческого жилья,
неброский, невысокий, с прилепленной к нему избушкой-банькой, окруженный
дышащей природной массой. Вечер. Солнце, отходя ко сну, уже опустилось где-то
там, в загадочном далеке и на прощанье золотит самые верхушки сосен,
стройнейших осин и нежных березок. Они, эти все сочные, пахучие гиганты
замерли, как замирал я, добравшийся до своей раскладушки в напряженном ожидании
мамы, которая должна же меня помнить и должна подойти и тронуть, и шепнуть.
Если этого не свершится, я не засну и даже заплачу, как брошенный. Но это не
может не случиться. И вот оно. Ш-шукнула половица, и что-то теплое движется ко
мне. Я закрыл глаза, накрылся одеялом с головой, будто сплю. А на самом деле
жду. Так напряженно, так трепетно жду этого шершавого прикосновения.
Так
и сейчас тут, в богохранимой земле финской, всё окружающее замерло, чувствуя на
себе прощальную ласку засыпающего солнца.
Этот сладкий миг замирания именно тем и вводит в трепет, что не
разберешь, то ли это доводящая до дрожи сверхнапряженность, когда от напряжения
может пробить судорога, то ли это вершина расслабленности, когда все застыло до
омертвения. Но в любом случае это природно, естественно и сказочно своей
простотой и ясностью. На осине, на этом чутком до смешного дереве, ее кругляши
листочки вертятся на стерженьках даже без ветра. Просто от только им заметного
дыхания. Вертятся весело и увлеченно, будто уже кругом буря и эти листочки
сейчас оторвутся. Даже осина замерла,
как притаилась, и недвижимо воспринимает
эти лучи, как млеющий котенок. И в этом замершем мгновении есть неожиданная
торжественность, ощущение величия.
Если
просто окинуть взглядом окрест, то увидишь, что этот оранжеватый луч охватил
всё, что может воспринять твой глаз. И то, что он не в силах воспринять, тоже
охвачено.
И здесь начинаешь понимать, что все твои усилия, совершенные за всю прожитую
жизнь, – ничто, по сравнению с масштабностью охвата луча Вселенной.
Комментариев нет:
Отправить комментарий