Отправляясь в очередной раз на Великорецкий крестный ход,
получил от отца Дионисия пожелание-наказ написать заметку.
- Да что тут можно нового написать, - взгрустнулось мне. –
Опять о тяжести дороги и героических людях?
Но вот сегодня я вернулся домой и после молитвы и Акафиста
святителю Николаю бегу побыстрее записать все, что видел, слышал и чувствовал.
Я даже не хочу приводить все мысли в порядок – примите как есть, и простите,
если что-то не смог внятно изложить на бумаге.
Напомню, что Великорецкий крестный ход посвящен обретению
чудотворной иконы святителя Николая и является самым протяженным и самым
массовым из постоянно проводимых. Его история исчисляет уже 6 веков. Программа
Великорецкого крестного хода такова – 3 дня идем из Кирова до села Великорецкое,
где была обретена икона, затем один день литургия и празднование, и два дня на
возвращение в Киров. Надо сказать, что ввиду обстоятельств наша группа принимает
участие только до Великорецкого. Я впервые прошел сразу 3 дня крестного хода.
Раньше в течение 6 лет я приезжал на машине и обеспечивал свою группу, имея
возможность пройти день-полтора дистанции. В этом году мы отправились в путь
без женщин и детей, а потому решили машину не брать.
Наша группа – четыре солидных мужика: мне 55, шефу Николаю Дмитриевичу
за четвертый десяток, Владимиру Васильевичу из редакции газеты «Русь Державная»
- 68, и это его 21 крестный ход (!), и Петру Васильевичу из Конаково, у
которого этот поход первый, скоро 60.
Из-за бесконечных командировок времени на сборы у меня было
мало. Проверил свои хваленые сапоги, так выручившие меня недавно на Афоне, и
обнаружил сломанные подошвы. Как смог вырезал что-то из подручных материалов,
хотя знал, что с ногами шутить нельзя. В итоге заработал мозоли и натоптыши,
которые существенно усложнили поход.
По великой милости Божией в этом году первые четыре дня погода
была просто как на заказ. Первый день был облачный, в воздухе висела влага, так
и не перешедшая в настоящий дождик, так что даже не пришлось пользоваться
плащом. Во второй день было сухо, но белые облачка часто закрывали палящее
солнц, и дул прохладный ветер. Прогноз на третий день был нерадостный – дождь
до обеда. Хотя я имел опыт видеть, как на Великорецком крестном ходе никакие
прогнозы не действительны. Так случилось и в этот раз. Выход иконы после
ночевки происходит в 3 утра. И до выхода
прошел дождик. Когда я со спутниками вышел из дома, дождик уже прекратил.
Зато густые облака давали прохладу весь день. На четвертый день, в который мы чтим
образ святителя Николая на берегу реки Великой, светило солнце, соответствующее
нашему праздничному настроению.
День первый - 19,5
км.
Крестный ход проходит и по городу Кирову, и по глухим
деревням, и везде находятся желающие поприветствовать его. В городе люди,
приостановив работу, выходят на улицу. Пожилые, в основном бабушки, стоят
группками у обочин. Кто-нибудь из паломников обращается к ним с пасхальным
приветствием «Христос Воскресе!». И они радостно и немного смущенно отвечают
«Воистину Воскресе!».
Приближаемся к первому месту привала. Внезапно несколько
идущих рядом со мной подбегают к седовласому улыбающемуся человеку – это же
Владимир Крупин, лауреат Патриаршей литературной премии. Один юноша обращается
к нему: «Благодаря вам я уже девятый раз иду на Великорецкий крестный ход!»
Вспоминаю, как накануне прошел от Пушкинской через Красную
площадь вдоль Москвы-реки до Пролетарской. На глазок это расстояние километров в
семь потребовало усилий. А тут в первый день около двадцати километров, да с
рюкзаком! Вот вроде бы уже осталось дойти этих же 8 км, но как-то мало сил
осталось. Последние километры. Господи, когда же, наконец, мы дойдем? На входе
в деревню Бобино, где мы ночуем, продают квас и воду – надо купить для всех.
Остаюсь в очереди, которая еле ползет. Кладу бутылки в сумку. С трудом отрываю ее от земли. Дойти всего пару
сотен метров, но как тяжело.
Нас ждут. Моемся, скромно и скоромно ужинаем. Хозяйка
Валентина – наш добрый ангел, принимает нас из года в год. Обычно у хозяев
ночуют еще и женщины, которые, как и мы, каждый год останавливаются вместе с
нами. Но мы их совершенно не помним – когда доползаем, нам уже ни до чего. Как
хорошо, когда у тебя есть ночлег: не надо тащить палатку, накормят и помыться в
баньке можно.
На ночь мажу ноги кремом «Лещина». Неожиданно отлично действующее
средство – ногам становится прохладно и легко. Попробовал намазать болящие
суставы и плечи – тоже помогло. Дал своим попутчикам – ожили. Даже позвоночник
одному намазал – рад был.
У нас комнатка – для одного кровать и трое на полу на
туристических «пенках». Лежим плотно, так что особенно и не повернуться.
Немного душно. Ладно, отдыхать нам не долго.
День второй – 36,5 км.
Выход в 3 утра. Шеф убежал раньше всех, надеется понести
икону.
После вчерашнего перехода первые шаги даются нелегко,
сказывается усталость ног. Но спустя минут десять уже идешь, забыв обо всем.
Так будет после каждого привала.
Одно из правил крестного хода запрещает читать акафист отдельным
группам паломников. Это правило почти никто не соблюдает, и то впереди, то
позади слышны славословия святителю Николаю. И если мы не читаем акафист сами,
то стараемся прибиться к ним, подпевая вместе с незнакомыми, но родными по вере
людьми: «Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя. Радуйся, Николае, великий чудотворче».
Бывают очень талантливые чтецы, с красивыми голосами и выразительной
интонацией. Мне же вообще тяжело в движении сохранять дыхание и следить за мыслью.
Но я что-то пыхчу и надеюсь, что за мои усилия Господь воздаст в домашней
молитве. В своих ожиданиях я не обманулся: как только пришел домой, то утешился
в такой молитве своему небесному покровителю (я родился на Николу Зимнего),
какой желал и не мог получить.
Встречаем наших знакомых из Питера. Вместе и идти веселее, и
акафист читать – один из них обладает красивым высоким голосом. Потом нас, как
потоком реки, будет приносить друг к другу на протяжении всего пути.
Заходим в деревню Загарье. На воротах частного дома
объявленье «Отдых, вода, туалет». На всем приусадебном участке на аккуратно выкошенной
траве лежит сотня паломников. В нескольких баках на костре готов кипяток. Ну и
туалет, как без этого. В воротах всех встречает скромный хозяин. «Видно, сильно
спастись хочешь», - спрашивает его мой попутчик. «Хочу», - просто отвечает он.
Помоги ему, Господи! Варим себе на газовой горелке гречневую кашу, хотя можно
взять и на общей раздаче на улице.
Доходим до следующего села. Здесь нас встречает хозяйка дома
Тамара с мужем Александром, дочкой Мариной и внучкой Машей – выносят сказочного
засола огурчики и поят цветочным чаем. А потом угостила удивительным черным рижским
хлебом, то есть настоящим из Риги, с курагой, изюмом и чем-то еще ароматным, девочки-паломницы
угостили ее, а она нам отдала.
Тамара говорит, что в этом году икона прошла раньше, и они
не успели по традиции под ней пройти. Но увидев, как паломники несут список, поспешила
приложиться. А потом смущенно спросила, правильно ли она сделала, потому что
даже не знает, как положено к иконе прикладываться. В благодарность оставляю
какую-то московскую снедь – догоняет, пытается вернуть, а потом обнимает на
дорогу. Дай им, Господи, по их любви!
Очень многие выносят шланги с текущей водой или просто
ставят полные ведра. Местная вода очень вкусная, чистая. Только мыло совершенно
не смывает. Вот я и напился всласть этой воды – на второй день нос засопел.
На одном из коротких привалов слышу, как друзья зовут паломника
- Хосе Мария. Я подошел и спросил: «Донде естас?» «Ты откуда?»
- Испания, - а ты по-испански говоришь?
- Немного, - отвечаю,
- но лучше по-португальски.
Неожиданно мой собеседник переходит на португальский, на
котором мы и ведем, к великому удивлению присутствующих, всю дальнейшую беседу.
- Ты был в Мозамбике! – угадывает мой новый знакомый.
Вспоминаем общие места, где побывали. Привал недолог, и, как
ни приятно придаваться воспоминаниям на красивейшем языке, но надо идти дальше.
Да, где еще можно пообщаться на португальском, как не в глуши кировских лесов!
Как всегда шла группа сербов. Рассказывали про паломников из
Киева и из Львова. Жалко, конечно, ведь раньше они приезжали целыми автобусами,
со своими полевыми кухнями, обстоятельно, как принято у украинцев.
Вся дорога – нескончаемый поток чудесных историй и судеб. У
меня два спутника – один, Владимир Васильевич, говорит мало, но зато как
молится! Идет чуть позади и несет в поднятой руке иконку, это у него, видимо,
такой свой подвиг. А вы попробуйте три дня с поднятой рукой проходить. Зато
когда я поворачиваюсь, чтобы отыскать его в толпе паломников, то сразу вижу
поднятую вверх руку с иконой. Второй, Петр Васильевич, обогатил меня за дорогу
массой историй и поучений, воспринятых от многих знакомых священников. Духовник
у него отец Димитрий Смирнов.
Шефу несколько раз удалось пронести икону. Хотя это очень
тяжело физически. Дорога в этом году сильно испорчена. Где-то проехал трактор
«Кировец», оставив глубокую колею. Где-то размыли дожди, образовав овраг. И
там, где раньше была широкая расхоженная ровная дорога, теперь тропа, и
приходится прыгать между высокими гребнями застывшей глины. Перед входом в село
Монастырское догоняем старичка с походкой, говорящей о недавней болезни. Петр
Васильевич хоть и сам страдает от мозолей, но пытается помочь и взять его поклажу,
но старичок ни в какую не отдает.
- Что с тобой? – спрашиваем старичка, имея ввиду его
походку.
- Да инсульт был, врачи сказали разрабатывать, - буквально
убивает он нас своим ответом.
Второй день считается самым тяжелым. Входим в село
Монастырское. Никогда не замечал, какое оно длинное. Рассчитывали купить кваса,
но, увы, его не было. Скидываю рюкзак у нашей хозяйки Нины Анатольевны, и идем
в баню. Шеф решил поддать парку, открывает заслонку и вкатывает пол черпака
воды. Та в секунду превращается в пар, и как выстрел вылетает наружу, туда, где
сижу я. Ощущение, будто на ступню вылили крутой кипяток – пар то выше 100
градусов. Из меня вылетает отрывистое бранное слово, срываюсь с лавки и прыгаю
с ногами в бочку с холодной водой. Сразу легчает, но я знаю, что даже час
спустя, если вынуть обожженное тело из холодной воды, то почувствуешь
нестерпимую боль. С тревогой вынимаю ступни – терпимо. Хотя в бане находиться
больше нельзя. Мажу ступни детским кремом и вспоминаю, что минутой раньше я
поднялся на верхнюю полку, а так паром мне обдало бы не ступни, а повыше, то
есть то, что между ног. Становится не по себе. И за брань стыдно.
Мажемся «Лещиной» и спать.
День третий – 26 км.
Вторую ночь толком не спиться. Просыпаюсь в без десяти два.
Возникает лукавая мысль – свалить на обожженную ногу, и под благовидным
предлогом сойти с крестного хода. Этакий страдалец. Меня потом еще и утешать
все будут. И с каким чувством я войду в Великорецкое? И каков будет мой
праздник? Поэтому гоню прочь искушения.
Сегодня воскресный день, и некоторые батюшки, идущие со
своими прихожанами, удивляют нас чтением наизусть Евангелия и молитв из службы.
Прошел дождь, и на улице прохладно. Главный привал в деревне
Горохово – это почти полдороги. В
просвете между деревьями неожиданно показывается новенькая часовенка, а за ней
и знакомый гороховский храм. Когда же мы это успели дойти? Когда-то Горохово
было большое село, нынче же от него не осталось ничего, даже фундаментов.
Только храм, который, слава Богу, восстановили. И поставили большой новый
памятник святителю Николаю на высоком постаменте.
Идем на традиционное «наше» место. Достаем горелку. Только
сварилась каша, как нас находит шеф. Осуществляем кулинарный экспромт -
добавляем в гречку банку фасоли Хайнс – м-м-м, вкуснятина!
Купальню в этом году закрыли, но воду на святом источнике набрать
можно.
На привале мужичок показывает руку – что там у меня? Похоже
на клеща. Сам не дергай, беги к врачам, благо, что их несложно найти. А вот
комаров на всем пути было мало, я даже ни разу не использовал свой баллончик.
МЧС с каждым годом экипирован все лучше. Часто мимо
проезжает мощный квадроцикл – помощь окажут оперативно. Но я ни разу не слышал
крика о врачебной помощи, как это нередко бывало раньше. Видимо, сказалась
благоприятная погода. Хотя, конечно, помощь оказывали. Более того, я впервые
увидел, какими усилиями дается забота о нас, крестоходцах, сотрудникам МЧС. При
мне обрабатывали ноги одному из них – все в зеленке. Потому что им приходится
по нескольку раз вперед и назад проходить. У них и девчонок много. Подслушал
один диалог:
Она, в шутку: - Командир, брось!
Первый: - Я бы на твоем месте бросил.
Второй: - Ага, чтобы ты подобрал!
Назавтра на Литургии отец Леонид, беседуя с богомольцами,
скажет:
«В дороге молись, никаких шуток. А на привале можешь и пошутить.
Я сам шутки люблю. Вот если бы не любил, то сказал – и на привале не шутите». И
все радостно улыбаются батюшкиному юмору.
Ну, об отце Леониде чуть позже.
Километров за 5 до Великорецкого кольнуло в области сердца.
Прошу моих спутников о коротком привале. Один мажет меня святым маслицем.
Становится чуть легче. Второй помазал в области сердца миром из Бари –
мгновенно чувствую, что боль прошла. Еще одно маленькое чудо из бесчисленного
числа чудес нашего святого Николы.
Дошли до Великорецкого. На входе в село стоит грузовая фура,
груженая вкусным Уржумским квасом. Раздают бесплатно всем желающим, кто сколько
унесет. Беру упаковку из 12 пол-литровых бутылочек, рассчитывая часть раздать
по дороге. Но куда там! Все идут с квасом. Ага, вот сотрудники ГИБДД стоят, у
них точно квасу нет, угощу. Милиционер (простите, ну не могу я писать
«полицейский») смотрит удивленно и прячет пару бутылочек в недра служебного
авто.
День четвертый.
Шеф встал в 2 ночи, чтобы попасть на первую литургию во
вновь отремонтированном Никольском храме. Светает, сказочное утро, поют птицы –
кукушка, козодой и нестройный веселый гомон всякой мелочи. Очень жаль, но у
меня просто нет никаких сил. Иду досыпать.
Шеф по возвращении рассказывает следующую историю:
Стоит передо мной на исповедь сгорбленная старенькая
бабушка. Народу много. Я ей предлагаю пройти вперед без очереди. Она
категорически возражает – до старости дожила, еще одного греха прибавлять не
хочется.
Я собираюсь на службу к 10.00, но выхожу на пару часов
пораньше, чтобы поисповедываться до службы. Голова не на своем месте. Хорошо,
что вместе читаем молитвы к причастию. С собой берем Сережку, внука хозяйки.
Бойкий паренек, но хороший. Он даже не знает, что за праздник у них проходит
каждый год. Отец в запое. Петр Василич, у которого своих четверо детей, берет
его под свою опеку и собирается во что бы то ни стало причастить его сегодня Святых
Христовых Таин. Надо сказать, что с большим усилием ему это удалось. Но для
начала покупает ему крестик – Серега говорит, что его сломался. Серега тоже
делает нам подарочки – магнитики. На моем написано: «Старый друг лучше новых
двух». «Старый» - это он, наверное, имел ввиду мой возраст.
Спускаемся к реке. Рядом идет батюшка, несет аналойчик.
Многие к нему подходят под благословение. Дай, думаю, помогу, ему же неудобно.
Батюшку зовут отец Михаил, я его каждый год вижу, исповеди принимает. К нему
каждый второй подходит: «Отец Михаил, благослови!» И он знает многих, и их
семьи. Дошли до храма, и батюшка принял мою исповедь.
Выбрал самое удачное место, перед хором. Хор же в этом году
пел изумительно. И звук колонок не срывал голову.
На литургии служили Марк, митрополит Вятский и Слободской,
Иоанн, митрополит Йошкар-Олинский и Марийский, Леонид, епископ Уржумский и
Омутнинский и Паисий, епископ Яранский и Лузский.
Искренне советую поискать, не разместит ли кто в интернете
запись с молитвой владыки Иоанна – как он молился к Богу мало когда доведется
услышать.
Потом было причастие, освящение вод, купание в святом
источнике и реке Великой.
Возвращаюсь, а у храмчика стоит отец Леонид и проповедует.
- Ваши грехи как накипь на чайнике. Они думают что и есть
чайник, так к ним привыкли. И форма у них чайника. Только накипь надо очищать. Накипь
– это не чайник.
Еще во время службы к нему стояла толпа на исповедь. Он уже
в возрасте, с большой светло-рыжей бородой, неизменно в светлом облачении, а из
под старой красной скуфейки пробиваются седые волосы. Рассказываю о нем
супруге, а она и говорит – это известный батюшка и поэт Леонид Сафронов. Смотрю
в интернете – точно, он.
На пути к дому ярмарка – торгуют всякими сладостями,
народными промыслами, народной одеждой и многим чем еще. Покупаю себе красивую
деревянную ложку – в походах вещь незаменимая.
На этом наша группа разделилась – Владимир Васильевич
продолжил свой путь, отдав мне грязное белье и старую бритву, которая работает
от пружины и заводится, как старый будильник. А нас дела уже звали домой. Хотя
какой дом, когда шеф уже на следующий день умчиться в 2 ночи в командировку,
пожалев и оставив меня. А через 5 дней нам надо быть в Йошкар-Оле на освящении
Патриархом кафедрального собора. Шеф изрядно помог в этом строительстве.
Когда мы на такси долго едем по трассе до Кирова, никак не
можем поверить, что эту дорогу прошли всего за три дня.
Перед выездом трапеза в кафе «Березка», его стоит посетить –
если стоишь спиной к вокзалу, оно справа через дорогу. Заходим, а у них нет
сдачи с наших последних 5 тысяч. Из меня вырвалось что-то недоброе – мозоли
болят, а тут надо идти искать размен… Извинился.
Еда на троих обошлась чуть более тысячи. Свинина, куры, салаты – все свежее,
сочное. Есть и пиво разливное, но мы предпочли квас. У них после 6 часов вечера
еще и скидка.
На вокзале зашли в медсанчасть померять давление. Как у
космонавтов! А ведь у одного из нас в первый день было 100 на 160. В санчасти говорят
- это вам поход на пользу пошел.
Утро. До Москвы пара часов. На градуснике +6. Господи, слава
Тебе, что не дал нам такого лютого холода! Потому как на ходу такое еще можно
терпеть, но на привалах, да еще мокрыми… Хотя раньше нам доводилось переживать ночные
заморозки.
Продолжение крестного
хода.
09.06 Я решил созвониться и поздравить с праздником
Вознесения нашего четвертого крестоходца Владимира Васильевича, который один
завершал свой подвиг.
Он сообщил следующее. Весь пятый день не переставая лил
дождь. Наш юный друг Серега предупредил, что по прогнозу обещают до +3. Владимир
Васильевич одел на себя все, что взял. И все равно сказал, что такого холода не
испытывал за все предыдущие 20 походов. Дорога превратилась в месиво. Одна
совсем юная девушка плакала от холода, хотя по ее словам можно было понять, что
это ее не первый поход.
А еще Владимир Васильевич горячо поблагодарил меня за
палочку, которую я ему оставил. Палочка была срезана для нашего «первенца»
Петра Васильевича. Вообще в походе все больше людей используют профессиональные
палки, ну а у кого их нет, вырезают по дороге. Вот и я срезал ему пару, но он
обходился одной. Второй день с ней шел шеф, пока не умчался нести икону. И
тогда я забрал ее себе. Какая это была палка! Легкая, она доставала мне до
носа. А чуть ниже остались не до конца срезанными два отростка. И как палку ни
возьми, она по всякому удобна - и вверху, и опираясь на отросточек чуть пониже,
и положив руку между ними, и даже повернув изгибом к себе или от себя –
идеально отбалансирована и легкий изгиб вверху идеально лежит в руке. А на
остановке на нее удобно опереться, положив сверху обе руки. Владимир
Васильевич, который нес в одной руке сумочку, а в другой, как я писал, иконочки,
не сразу понял, что ему дал Господь. Но когда народ начал массово падать на
скользкой глине, он убрал иконки и стал серьезно опираться на волшебную
палочку.
А еще он сказал, что надо пересмотреть экипировку, и
обязательно иметь чехол для рюкзачка, потому что без него многие вещи плавали в
воде.
Когда он сообщал мне эти новости, голос его был счастливый –
он ведь уже думает о следующем крестном ходе!
Некоторые обрывки
фраз, услышанные в пути:
- Что ты мятесыся? День прожил, и слава Богу!
- Священнику на исповеди жена рассказывает, какой у нее
замечательный муж. Священник заплакал – 25 лет исповедь принимаю, а впервые
услышал, чтобы жена о муже доброе сказала. Так оказалось, что он еще и пьяница…
- На исповеди. Поднимите руку, у кого мужья умерли. А кто из
вас каялся в том, что и ваша вина в этом есть?
- Где хорошего священника найти? – А поезжай в Бутово, там все
хорошие, в 6 рядов лежат.
- Она посмотрела в воду, где на черной воде белые лилии и
говорит неожиданно: Вот так и царь наш Николай был чист посреди…
- Он раньше сильно заикался, а как попал в трещину во льду
на Волге, так молитву без запинки прочел и заикаться перестал. Зато я стал.
- Спокойно терпите скорби и болезни, мы все вымолены нашими
новомученниками.
- Да Бог ищет, кому бы дать веру.
- Они мусульмане. Была экскурсия в Храм Христа Спасителя, ее
отец и говорит – езжай, тебе на пользу будет. Мать-мусульманка, спать не ляжет,
пока троих чужих людей не накормит. Так ей Христос явился, сказал, правильно
делаешь.
- Крестный ход – вот это да! А то что там в Бари, сидишь,
устрицами обжираешься.
- Сынок, а что тебе владыка Петр прописал? – Широкий ремень!
- Едут на Афоне по дороге с крутым обрывом. А вдруг
сорвемся? – На Афоне смерть еще заслужить надо!
- Есть у меня люди, которые участвовали во многих крестных
ходах. На Великорецком они выглядели бледно.
- Да, это матерый батя! (об отце Димитрии Смирнове)
- Ты хочешь спастись или правым быть? Тогда ты не прав!
(фраза от отца Димитрия Смирнова)
Уже подъезжая к Москве, получаем очень опечалившее нас
известие. Наша добрая знакомая – Любовь Яковлевна Жук, лежащая в тяжком недуге,
была введена врачами в кому, из которой ей уже не выйти. Мы поминали ее в наших
молитвах, но у Господа свои планы о нас…
Любовь Яковлевна Жук.
Не хочется писать об этой чудесной, скромной и обаятельной женщине сухими
словами из многочисленных ссылок интернета, но стоит туда заглянуть, чтобы
понять неохватный объем ее трудов. Заслуженная артистка РФ, доцент, зав.
кафедрой Национальных инструментов народов России, она долгие годы возрождала
гусли звончатые как символ музыкальной культуры России, способствовала открытию
класса гуслей в РАМ им. Гнесиных, музыкальном колледже им. Шнитке и многих
других школах Москвы и регионов России, автор многих книг и руководитель
ансамбля «Купина». Я не преувеличу, если скажу, что Любовь Яковлевна не только
сохранила для нас музыкальный символ Руси - гусли, но и расширила область их
музыкального применения. У нее была какая-то своя методика – ученики начинали
играть раньше, чем постигали ноты, как-то интуитивно! Такие люди, как Любовь
Яковлевна – истинное культурное достояние страны. Найдите в YouTube запись
ансамбля «Купина» и оцените красоту гуслей и мастерство исполнения.
Пару лет назад мы были с ее ансамблем в Псково-Печерском
монастыре на Корнилиевских чтениях, дав попутно благотворительный концерт в
местечке Струги Красные, где концертным залом послужила обычная школа. Любовь
Яковлевна, человек открытый, по дороге рассказывала мне о своих планах на годы
старости – за большую помощь правительство Черногории помогло ей купить уютную
квартирку у моря. Но Господь решает так, как угодно Ему.
Я приехал недели две назад к ней в больницу со священником.
Не все, и в особенности женщины, хотят, чтобы их видели в немощи и страданиях,
и я остался за дверью. Меня позвали. Любовь Яковлевна, хоть и сильно
исхудавшая, улыбалась – она радуется всем приходящим, начиная от любимых
учеников и кончая такими дальними знакомыми, как я. Ее помощник Дмитрий
рассказывает, как на днях возил ее на кафедру в Гнесинку. Боялся, перенесет ли
она вообще дорогу. А Любовь Яковлевна, абсолютно забыв про недуг, как ни в чем
не бывало принимала экзамены и общалась с преподавателями и учениками.
Она не сдавалась недугу, но сказала, что не боится смерти, и
полагается на Господа в Его воле, оставить ее здесь или забрать. Когда ее врачи
попросили оценить степень боли по десятибалльной шкале, она, тихо улыбаясь, тихо
вымолвила «десять». Но только по невольным движениям рук и ног можно было
понять, что она испытывает. И в этих мучениях она начитала помощнику Дмитрию
свою новую книгу!
Помилуй, Господи, тяжко болящую рабу Твою Любовь!
Игорь Брыгин
Комментариев нет:
Отправить комментарий